Тяжеловес Александр Волков выиграл три боя за десять месяцев, занимает седьмую строчку рейтинга тяжеловесов и становится единственным бойцом из России, побеждавшим в главном бою турнира UFC. Боец рассказал о своей подготовке к бою со Стефаном Штруве, поделился мыслями о поединке, а также обозначил планы на будущее.
— После вашего боя со Стефаном Штруве на UFC Fight Night 115 и до момента нашего разговора прошло меньше суток. Как вы сейчас себя чувствуете?
— Нормально, есть небольшие повреждения, болят синяки, болит кожа в районе рассечения — там, где она лопнула. Но в целом всё в порядке.
— Были удары тяжелее, чем коленом в прыжке, от которого открылось рассечение?
— Наверное, он был наиболее опасным. Я не ожидал, что Струве пробьет именно так. Вообще отметил бы, что он очень хорошо подготовился, делал какие-то вещи из тех, которые раньше не использовал. Наверное, если бы попал коленом в прыжке точнее, я мог бы получить еще больший урон. При этом у меня были точно такие же моменты, когда я мог бы ударить точнее и тоже нанести больше урона.
Он попал мне в скулу и немного в нос. Я сначала подумал, что нос сломан и что кровь идет именно оттуда. И уже только в перерыве увидел, где рассечение.
— Запомнился эпизод, когда на UFC 100 Фрэнк Мир в бою с Броком Леснаром смотрел на экран, чтобы понять, как сильно у него разбито лицо, поскольку у бойца нет доступа к зеркалу во время боя. Вы делали так же?
— Да, я посмотрел на экран между раундами, хотя уже по работе катмена понимал, что у меня большое рассечение. Во время поединка на это внимания не обращаешь. Увидел, что рассечение, увидел, каких оно размеров, оставалось только выглядеть бодрым и работоспособным, чтобы не дать повода остановить бой.
— Думали, что могут остановить?
— Во время первого раунда были опасения, поэтому я забрал концовку, перевел в партер и добил. Но по ходу перерыва очень хорошо отработал катмен, ему удалось немного залатать сечку, и мы продолжили.
— Было бы хуже, если бы сечка была меньше, но над глазом? Кровь мешала бы?
— В принципе да, но все равно, как только удар приходился в это место, кровь растекалась и попадала в глаза. Тем более было несколько тычков пальцами — и от ладони кровь тоже попадала. Мне в какой-то момент вообще казалось, что кровь идет из глаз.
— Было видно, что в другом глазу у вас кровоподтек, будто там лопнул капилляр. Это из-за тычков.
— Да, действительно. У меня сейчас оба глаза болят, больно даже открывать и закрывать, и они слезятся, но никаких особенно серьезных повреждений вроде бы нет, а это пройдет.
— Ваш бой трижды останавливался из-за тычков соперника пальцами в глаза, и это сейчас один из самых острых моментов в правилах ММА. Вы бы изменили форму перчаток или, скорее, правила?
— Мне кажется, специальную модель перчаток сложно будет сделать. Я бы ввел просто более жесткое наказание за это. Если за первый тычок давать желтую карточку и снимать балл или, например, дисквалифицировать бойца за повторный тычок и отдавать победу сопернику, это дало бы результат. А здесь мне ткнули пальцами в глаз три раза, и это никак не оценили. Это неправильно.
— Вы пришли на пресс-конференцию примерно через час после того, как закончился бой. Сколько из этого времени вы провели у врача?
— Думаю, около 20 минут. Меня отвели в комнату, зашили рассечение, причем даже без какой-то анестезии и антисептика. Потом было еще несколько процедур, антисептик залили уже сверху, когда зашили. Я дал короткое интервью в коридоре для Fox TV. И только потом попал в зал для пресс-конференций.
— В России на боксерских шоу можно ждать до трех часов, пока боксер пройдет допинг-контроль. Почему этого нет в UFC?
— У нас был допинг-контроль в день боя, но до начала поединка. И еще я сдавал внеплановый допинг-тест за две или за три недели до турнира. После боя уже не тестировали.
— Вы говорили, что простудились перед боем. Насколько это мешало?
— Обострение болезни пришлось как раз на неделю подводки, и полноценно подвестись к бою было тяжело. Любая попытка тренироваться сразу же приводила к повышению температуры, поэтому последнюю неделю работал в очень легком режиме, пил витамины пил чай с медом и лимоном, восстанавливался всеми подручными средствами. Во время поединка был немного заложен нос, дышать было тяжело, это влияло на выносливость. Но я особенно этого не чувствовал.
— Мы правильно понимаем, что из-за допинг-контроля со стороны USADA вы не можете лечить простуду всеми имеющимися средствами. Например, применить назальный спрей может быть рискованным просто потому, что в его состав часто входят препараты из списка запрещенных Всемирным антидопинговым агентством?
— Да, тем более мы находились в Нидерландах, где все этикетки на непонятном нам языке. Не знаешь, что входит в состав. У нас в команде есть человек, который отвечает за общение с USADA. Мы спрашивали про препарат, чтобы попшикать горло, но к тому моменту, когда нам ответили, горло меня уже не так беспокоило. Ответ пришел, кажется, на следующий день. В итоге мы лечились чаем, медом и имбирем. По-моему, только один раз я выпил «Колдрекс» с жаропонижающим эффектом и всё.
— Самая популярная претензия в интернете по вашему бою — «подсела выносливость». Это было связано с тем, что был заложен нос?
— Не могу сказать, что я как-то особенно сильно устал. В бою с Роем Нельсоном я устал больше. Психологически был готов к четвертому и пятому раундам. Может быть, работал чуть менее активно, чтобы сэкономить энергию на взрыв. Я понимал, что как раз мой соперник в третьем раунде устал очень сильно. Старался не обострять очень часто по ходу боя, чтобы оставалась возможность взорваться в любой момент.
— На повторе видно, что вы получили возможность пробить решающую комбинацию из ударов руками после того, как пробили ногой по печени. Это помогло опустить его руки?
— Возможно, но я просто пробовал разные удары, бил ногами по печени, да. Но бил и руками в корпус. Я его раздергал, а удар по печени часто открывает возможность для ударов по голове.
— Первый и второй перерывы отличались по настроению в вашем углу?
— Практически нет. Просили больше двигаться и больше работать правой рукой. В первом раунде получилось забрать концовку: я добивал его в партере, и, если бы было секунд на десять-двадцать больше, у меня могло бы получиться закончить бой досрочно. Просто в начале боя я всегда стартую не очень быстро, мне важно было посмотреть, что он будет делать, и исключить это в дальнейшем. Во втором и третьем раундах я, например, уже не давал ему бить ни апперкоты, ни коленями в прыжке и начал больше работать в своей манере.
— Вы подрались три раза за десять месяцев в UFC. Как получается драться так часто?
— Не знаю, я просто с самого начала подписывал контракт, чтобы выступать, а не для того, чтобы писать в соцетях, что я боец UFC.
— Готовы подраться еще раз до конца 2017 года?
— Надо посмотреть, как пройдет восстановление. Я немного отбил пальцы на ногах, возможно, там перелом. Мы приехали в гостиницу после турнира часа в два ночи, а в восемь утра уже выехали в аэропорт. Поэтому полноценное обследование я не успел пройти. Может оказаться разбита стопа. Все зависит от результатов медобследования, но, в принципе, в 2017 году еще вполне возможно выступить, но обещать не могу. Зависит еще и от того, насколько интересным будет предложение: соперник и место. Например, подраться со Штруве на его родине в главном бою вечера — это было круто.
— Вы побили Роя Нельсона 15 апреля, а 27 мая стало известно, что следующим соперником станет Штруве. Были другие варианты?
— Да, мне предлагали несколько вариантов с бойцами из первой пятерки, но я не хочу называть фамилии. Могу сказать, что был вариант выйти на замену, но я бы не хотел быть человеком, который говорит о том, чего не произошло. Тем более я думаю, что теперь мне предстоит подраться с кем-то из первой пятерки.
— С ваших слов, Штруве немного задавила атмосфера боя в своей стране. Но вы несколько раз сказали, что хотели бы подраться на UFC в Москве и желательно в «Лужниках», если такой турнир состоится. Есть уверенность, что вас атмосфера не задавит?
— Такое возможно, но я же вижу, как человек справляется с нагрузкой, как он ведет себя на пресс-конференции, в соцсетях. По его поведению видно, что он слишком болезненно относится к каким-то моментам, которые происходят перед боем. Не могу сказать, что я на этом как-то играл, но я старался выглядеть максимально уверенным, чтобы его это сбивало с толку. Уже выходя на бой, я чувствовал, что он слишком перегружен мыслями об ответственности, о том, что может проиграть.
— Если бы вы дрались в Москве, все было бы по-другому?
— Я дрался в Москве и пока ни разу не проигрывал здесь. Старался бы проводить время так же, как всегда, особо не заморачиваясь. Здесь самое главное не отвлекаться на посторонних, которые пытались бы влезть в личное пространство. Когда дерешься на родине, появляется много людей, которые хотят попасть на турнир с твоей помощью, побыть рядом. Когда ты находишься за рубежом, с тобой могут поехать только близкие люди, которые тебя могут только поддержать. В Москве людей вокруг тебя может быть больше, и они, сами того не желая, могут отвлекать от подготовки, поэтому я просто абстрагируюсь и стараюсь закрыться от всего.
— В двух из трех боев в UFC вы показали самый большой вес в карьере: 112,9 кг с Джонсоном и 113,9 кг сейчас. Вы сознательно набираете массу?
— Мы так же работаем с железом, как и в последние несколько лет. Просто сила, выносливость продолжают увеличиваться вместе с мышечной массой. Это физиологический рост организма. Для выступлений в категории, где верхний предел 120 кг, для меня предпочтительнее набирать и подходить к предельному весу. Сейчас почти все бойцы весят около 120 кг — и получается, что имеют преимущество. Мы к этому стремимся, но это нужно делать постепенно, чтобы не упала выносливость.
— Вы получили бонус в 50 тысяч долларов. Это больше, чем два предыдущих гонорара вместе взятых и в полтора раза больше той суммы, которую вы получили бы за бой со Струве с учетом бонуса за победу. Когда настолько увеличивается выплата за выступление, сразу понимаешь, как можно потратить эти деньги?
— Постараюсь вложить их в свою подготовку, в свое развитие. Да, мне помогает моя команда Strela Promotion. В этот раз, например, именно благодаря их помощи ко мне приехал Сэмми Шилт, но если от меня будет какая-то инициатива, тоже будет неплохо.
— Сэмми Шилт — это оплачиваемый спарринг-партнер, или дружеская помощь?
— У нас отличные отношения, но для того, чтобы мне помочь, Сэмми пришлось уехать из дома почти на месяц, ему нужно было провести это время вдали от семьи и спарринговать со мной. Так что мы старались компенсировать ему это. Но вложения окупились сполна.
