«После спортроты ЦСКА я подписал контракт с боксерским клубом „Рекорд“ в Лужниках, — рассказал Лебедев о начале карьеры. — Там хотели вырастить чемпионов мира, но вскоре рынок в Лужниках закрыли, и клуб развалился. Но именно в „Рекорде“ я стал чемпионом России по профессиональному боксу и дважды защитил титул.
После закрытия „Рекорда“ мой тренер Владимир Александрович Лавров предложил мне работу в службе безопасности на Украине. Два года работал телохранителем в Ялте, потом в Киеве. И за четыре с половиной года, хочу это отметить особо, я ни разу не применил ни боксерские навыки, ни оружие. И бог меня хранил, и люди, с которыми работал, были порядочными, не компрометировали себя. Я благодарен им — времена были тяжелые, но на хлеб у меня всегда было и мои жизненные вопросы быстро решались. Аня с дочкой затем переехали ко мне в Ялту, потом у нас родился второй ребенок. Кстати, мои дети после двух лет проживания в Ялте не болели потом четыре года — вот что значит целебный климат.
Затем семья вернулась в Старый Оскол, а мы с братом Егором переехали в Киев. Я даже застал первую оранжевую революцию, когда Виктора Ющенко выбирали президентом. Ходил и своими глазами видел все баррикады. И хочу вам сказать, что там было „очень весело“. Именно в кавычках».
— Сейчас для вас происходящее на Украине — как ножом по сердцу?
— Тогда со стороны всех украинцев ко мне было настолько доброе отношение, что трудно передать словами. Мне приходилось что-то спрашивать у местных жителей, и все относились ко мне с душой, объясняли все очень подробно. У меня осталось много друзей на Украине, и я их спрашиваю: «Парни, а если я сейчас поеду в Киев, что будет?», а они говорят: «Брат, да лучше не надо этого делать. Может быть что угодно, вплоть до того, что ты можешь просто пропасть, исчезнуть».
Хочется поехать и все проверить, просто посмотреть людям в глаза и сказать: «Вы что делаете, братья-славяне? Разве так можно? Политика — политикой, но при чем здесь обыкновенные люди?». Но не хочется нарываться, у меня есть семья и дети. А мы пожинаем плоды того, что происходит.
Почему у нас сейчас такие проблемы в обществе? Потому что идет большая гонка за деньгами. Чем их больше, тем легче — так ведь кажется, да? Но основной приоритет все же — воспитание детей, тогда в нашем обществе все будет нормально.
Можно заработать кучу денег и потерять детей как личностей. И зачем тогда будут нужны эти деньги, если дети вырастут быдлом и не будут уважать ни тебя, ни общество? Да и общество их тоже не примет.
— Почему вы выбрали именно Чеховский район?
— Где же еще мне жить, как не здесь? Ведь в Чехове я уже восемь лет. Когда приехал, Александр Поветкин сразу помог мне возобновить боксерскую карьеру. Саня протянул мне руку помощи, и я до сих пор за нее держусь. Он познакомил меня со своими друзьями, дал некоторые контакты, и я потом уже отправился в самостоятельное плавание. Но все равно в нужный момент, когда я приду к нему с каким-то вопросом или просьбой, он всегда поможет или что-то подскажет. Всегда стараюсь отвечать ему тем же.
— Александра сейчас обвиняют в употреблении допинга, но насколько я его знаю, он всегда был против любых запрещенных препаратов. Он выдержит такое жесткое давление?
— Я думаю, Александр справится и найдет выход из ситуации. Он такой упрямый, упертый человек. Сколько я его знаю, он всегда идет к поставленной цели. Настолько смешны и нелепы все эти скандалы с допинг-пробами! И неискушенные в спорте люди могут поверить в этот негатив, а те, кто понимают и отслеживают всю карьеру, шаги и поступки Саши, сразу видят — ситуация наиграна. Ну не мог он употреблять допинг.
Всем, кто прочтет наше интервью, я хочу объяснить: долгие годы уже нет в супертяжелом весе американского чемпиона. Сейчас на горизонте у них замаячило светлое пятнышко — Деонтей Уайлдер, который хорошо смотрится и кое-что умеет делать на ринге. А Саша Поветкин сегодня — самая серьезная угроза для них. И американцы сейчас как в ситуации с курочкой-рябой, снесшей золотое яичко — они его берегут всеми способами. И Саня, естественно, попадает под все эти якобы антидопинговые санкции.
И еще один важный момент: американский промоутер Дон Кинг проиграл все суды Андрею Рябинскому и очень зол. И он не может себе этого простить, как и Рябинскому. Кинг из последних сил будет стараться душить его всеми способами. А Андрей Михайлович будет, конечно, добиваться своего.
Мы с Поветкиным много занимались вместе. И Саша ведь даже яблоко не возьмет, если не знает, что оно с его сада. Он всегда перестраховывается, не говоря уже о том, чтобы что-то принимать сознательно. Мои слова могут оцениваться как слова близкого друга, но если бы все было иначе, я бы ничего не стал говорить.
— Денис, у вас много друзей и кто они?
— Знаете, я считаю себя добряком, это качество у меня от мамы, Татьяны Николаевны, характер у нее помягче папиного. Думаю, что все идет от моей доброты и только недавно я начал к людям относиться по-разному.
Есть такая пословица: «Не жди от людей того, на что способен ты сам». Однажды я друзей попросил привезти на бой в Казань банку родниковой воды из Чехова: «Чтобы лучше прошла акклиматизация, мне нужно больше привычной воды. Привезите, пожалуйста». Сам я со сбора в Америке сразу улетел на бой. И из десяти человек, прилетевших в Казань, банку воды не привез никто. Если бы любой из них попросил меня, я бы не задумываясь исполнил просьбу.
— Так может быть это все же не друзья, а приятели?
— Я их всех считал своими друзьями. Не хочу называть фамилии, но до сих пор не пойму, почему так произошло. Потом мы встретились с Саней Поветкиным, и я сказал: «Представляешь, ни один не взял банку воды для меня! Как же так могло произойти?». Он помолчал немного и говорит: «Денис, ну не все же такие, как ты».
И он прав — действительно, люди все разные. Мне сначала было так обидно — как же так? Многих людей я считаю друзьями, а получается, что они просто знакомые. Но друзей много быть не может. Таких, что в любое время ночи разбуди его, скажи: «Помоги мне», и он ответит: «Пошли».
Я сам человек спокойный, мирный и всем желаю только добра. Надеюсь, что и ко мне ни у кого вопросов нет. Наша жизнь так устроена, что хорошие поступки люди воспринимают нормально, словно так и надо. Но только стоит тебе один раз оступиться, случайно, по неосторожности, на всю жизнь имя свое запятнаешь. Но ведь те, кто стремится изменить свою жизнь в лучшую сторону, зачастую идут на прорыв, и им не чужды ошибки... Ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает.
— Сколько человек вы можете назвать своими настоящими друзьями?
— Думаю, человек семь-десять. Они придут на помощь, не смотря на то, чемпион я или нет. У меня есть один знакомый, наш чемпион мира по боксу, он однажды мне сказал: «Я когда-то был чемпионом мира, и у меня была другая жизнь. А когда перестал им быть, многие двери закрылись, я стал никому не нужен. Смотри, Дэн, так и у тебя может случиться».
А я не соглашусь с ним. Думаю, что все-таки не важно, чемпион мира ты или нет. Намного важнее — какой ты человек. И именно от этого зависит круг твоих друзей.
— Вы не ощущаете, что кое-кто после поражения от Гассиева от вас отвернулся?
— До сих пор слышу от людей: «Денис, мы не понимаем, почему тебе не подняли руку?». У каждого свое мнение, но я не чувствую, что тот бой проиграл. Я его выиграл. Мурат тоже старался, и у меня нет никаких вопросов к нему. Бой действительно был примерно равный, значит, мне нужно было побеждать увереннее. Это же не Мурат пошел и решил все вопросы с судьями, Мурат сделал свою работу на ринге, как мог. И я как мог. И пусть думают — кто-то справился со своей работой, а кто-то — нет.
Скажу одно — господин (судья Александр) Калинкин после боя отказался от проверки на полиграфе, когда ему предложили из команды Рябинского. Но я также понимаю, что Калинкин всего-навсего солдат и у него тоже есть свой руководитель. И, скорее всего, кто-то еще в этом деле замешан, но мы узнаем об этом немного позже. У меня был бой с Гильермо Джонсом, и только спустя два месяца я кое-что узнал: какие препараты применялись и почему он не падал.
Я много раз пересматривал бой с Гассиевым, останавливал и пересчитывал очки. Первые два раунда Калинкин отдает мне. Третий я выигрываю, можно сказать, с двукратным преимуществом, а он отдает этот раунд Гассиеву. Почему, если он говорит, что все было по-честному? Я видел счет по запискам, это уже прямое доказательство. Сейчас я успокоился и не переживаю. Другое дело — как ты победил и как проиграл.
— Вы верите, что матч-реванш с Гассиевым может состояться?
— Конечно. Я вообще по жизни доверчивый человек, иногда из-за этого страдаю. Время — сестра правды, так что подождем. Так говорит Никита Сергеевич Михалков. Это его слова, но очень мудрые. И я их всегда повторяю.
— Зачастую в круг общения чемпиона мира начинают вторгаться сомнительные личности. Вас это коснулось?
— Да, было и такое в моей жизни, и до сих пор иногда происходит. Но я вежливо и тактично отказываю и вообще не общаюсь с такими людьми. У меня узкий круг общения — это люди, с которыми я дружу с детства, или мои руководители, которые мне помогают, которых ценю и уважаю.
— Денис, когда после возвращения на ринг вы поверили в то, что можете стать чемпионом мира?
— Уйдя из охраны, сказал себе: «Я буду чемпионом мира». Поставил цель и стал идти к ней в Чехове. Через три с половиной года жизни там в моей карьере появился Константин Борисович Цзю. Он здесь жил некоторое время и как-то спросил: «Денис, у вас здесь боулинг есть?». Я ответил: «Не знаю, ни разу не был». Цзю удивился. Я сказал: «Костя, все мои победы и успехи достигнуты, наверное, только потому, что я за все это время жизни в Чехове знаю только дом и спортзал». Единственное, что я мог себе позволить — съездить в баню к Николаю Борисовичу Павлинову, бывшему руководителю боксерского клуба «Витязь». Моя дисциплина, видимо, и помогла мне стать тем, кем я стал. Если ты полностью отдаешь себя своему делу, то обязательно будет победа.
— Вы начинали ведь с тренером Валерием Ивановичем Беловым?
— Да, и с ним мы проделали очень непростой путь по возвращению на ринг. И я очень ему благодарен, как и каждому тренеру в жизни, начиная с Владимира Александровича Лаврова. Потом были Валерий Иванович, Костя Цзю и Фредди Роуч.
Костя меня очень многому научил — показывал, казалось бы, простые вещи, но я их не знал. Например, для чего нужно делать определенные упражнения. Он научил меня очень важному — после любого своего удара ты сразу должен думать о защите. Он говорил: «Научи себя — ударил, сразу защитись, не зависай перед соперником, потому что человек просто рефлекторно отмахнется и попадет в тебя». И ты должен сместиться — назад или в сторону.
Вроде простая вещь, но очень ценная. И если мне доведется стать тренером, обязательно буду этому учить ребят. Потому что хорош тот боксер, который, в первую очередь, умеет защищаться.
— Кстати, вы в будущем видите себя тренером?
— Наверное, нет. Хотя я по образованию педагог младших классов. Но бокс уже столько места и времени занимает в моей жизни — его слишком много. Да и не каждый боксер сможет стать хорошим тренером.
— Кем вы видите себя, например, через пять лет?
— Не знаю. Скажу лишь, что я учусь на третьем курсе Академии народного хозяйства и государственной службы при президенте России на отделении «Муниципальное управление». Поэтому я бы, наверное, смог принести пользу людям и обществу, став мэром или главой какого-нибудь города. Я бы не хотел, чтобы люди, прочитав мои слова, ухмыльнулись, мол, много вас, таких желающих. Я чувствую в себе задатки хозяйственного человека, но хочу стать мэром не для того, чтобы затылок почесывать. Чтобы проснуться утром, проехать по городу, посмотреть, в каком состоянии дороги, детские сады, мусорные баки. Не могу спокойно смотреть, когда иду выбрасывать мусор, а все вокруг напрочь завалено и неизвестно, когда его уберут.
Надо людей взбодрить, если что-то не устраивает — найти других, которые будут хорошо делать свою работу. Там, где я утром бегаю, люди ходят с детьми, с колясками — ведь элементарно можно трактором почистить дорожки. Потом, правда, почистили, но люди две недели ломали себе ноги. Почему это нельзя сделать сразу? Я привел только элементарные примеры, но можно ведь сделать и что-то большее.
— Вы — один из немногих, кому напрямую по телефону звонил президент России...
— Один раз было, и я горжусь этим. И до сих пор общаюсь с человеком из окружения Владимира Владимировича и через него всегда поздравляю нашего президента с днем рождения. Путин пообщался со мной по телефону после моего очень тяжелого боя с Гильермо Джонсом. Я лежал в больнице, не брал трубки и ни с кем не общался. Мне позвонил Саня Поветкин и сказал: «Сейчас тебе будут звонить, запиши цифры и трубочку возьми». Взял, на другом конце сказали: «Служба безопасности президента. Сейчас с вами будет говорить Владимир Владимирович».
Я услышал знакомый голос, и у меня сразу почему-то возникла ассоциация с новогодним поздравлением президента России. Мы разговаривали недолго, минуту, наверное. Путин сказал: «Молодец, сражался достойно, мы поможем в лечении — чем надо». На следующий день в больницу пришел человек, мы обговорили планы восстановления и мне действительно здорово помогли.
— Вы достигли большого успеха, не ставите себе планку — как долго будете боксировать?
— Я себе такие вопросы не задаю. Вы же видели, как я отработал крайний бой, как двигался и в какой физической форме находился. И меня хватило бы еще раунда на четыре. И вы видели, как устал Мурат. Я ни в коем случае не хочу принижать его достоинства, он — воин, он доказал это в бою, но мне кажется, что я был лучше готов физически. К сожалению, я не выложился полностью.
— Что говорил вам Фредди Роуч перед 11 и 12 раундами? Он был уверен в том, что вы выигрываете?
— Да, он мне сказал: «Все в порядке, бой наш, продолжай так же, не стой». И я работал, потому что чувствовал себя превосходно. Единственное, что далось тяжело — так это подготовка, когда я согнал 14 кг. Для меня самое трудное — именно подготовка, сам бой — это не тяжело...
— Как скоро вы нашли взаимопонимание с Роучем? Языковой барьер не мешал?
— Быстро, барьера не было. Когда я приехал в Америку, у меня было три варианта куда поехать и с кем начать работать — Стейси Маккинли, Фредди Роуч и еще один тренер, мексиканец. Но волею судьбы я начал с Лос-Анджелеса, с Фредди Роуча. Пришел на тренировку, поработал на лапах минут двадцать и сказал человеку, с которым приехал: «Мы остаемся здесь. Не хочу искать что-то другое, мне все нравится».
— А что услышали от Роуча?
— Фредди сказал: «Все нормально, удар есть, бить умеет, а всему остальному научим».
— Роуч не знал русского языка, вы — английского. Как же вы общались?
— Поначалу были проблемы, но потом все сдвинулось. В школе у меня была очень строгая учительница английского языка, Мария Федоровна. Она была очень требовательной, даже на «тройку» надо было много знать. И со своей натянутой «тройкой» я очень неплохо понимал тренера, а с каждой поездкой в США — еще лучше. Сейчас я могу сказать грамматически неправильно, но смысл будет понятен.
Я думаю, что поздновато поехал в США, надо было хотя бы на пяток лет пораньше. Но я ни о чем не жалею: если так суждено, значит, для меня уготован другой путь. Ведь все зависит не от этих чемпионских ремней. Я полжизни отдал боксу, можно заняться и чем-то другим. Всю жизнь быть чемпионом мира — это не цель для меня. Нельзя все время думать только о боксе, на земле есть много других прекрасных вещей.
— Если у вас не сложится по линии муниципального управления, в какой сфере вы можете себя реализовать? В бизнесе?
— Нет, бизнес — это не мое, сто процентов. Может быть, я буду воспитателем в детском саду. Потому что у человека многое зависит от воспитания в детстве. Я в своей жизни это уяснил: если мы в детстве фундамент в детях не заложим, то потом все уже бесполезно.
— Вы часто призываете молодежь вести здоровый образ жизни. Как вы считаете, к вам прислушиваются?
— Мне кажется, что есть определенные результаты, это работает. Я прихожу в спортивный зал к детям и говорю: «Всех своих друзей надо собрать и завтра прийти в зал вместе». И многие приходят.
— Менеджер и промоутер Владимир Хрюнов вывел вас на титульные бои и помог стать чемпионом мира. Потом вы от него ушли. Почему?
— Да, я начал свою профессиональную карьеру под началом Владимира и за короткий срок мы именно с ним дошли до боя за звание чемпиона мира. У меня нет к этому человеку никаких претензий, могу сказать только спасибо. А то, почему мы разошлись, это останется между ним и мной. Я вообще не люблю говорить плохое про людей. Да и он ничего плохого про меня никогда не говорил. Пожали руки и разошлись. У него своя дорога, у меня своя. Жизнь все сама расставит по местам.
— Доводилось слышать, что ваш разрыв произошел после того, как вы узнали — на боях он делает ставки на ваших соперников. В этом есть доля истины?
— Я не знаю, насколько это правда. Кто-то так говорит, может быть, это злые языки, может быть, это правда. Я лично ничего такого не видел, поэтому я не могу сказать. Если бы я что-то знал и был бы в этом уверен, я бы сказал.
— В отношении к вам нет середины — вас либо любят и поддерживают, либо относятся резко негативно, вспоминая причастность к братству десантников. Почему так происходит?
— Не могу вам ответить. Да, я никогда не служил в ВДВ, если уж начался такой разговор. Но у меня внутри, с левой стороны, где сердце, сидит такой десантник, что иногда мне даже самому становится жутковато. Во мне настолько развито чувство патриотизма — оно, видимо, сидело во мне, а когда я приехал в Чехов, меня зацепило и оно прорвалось наружу.
А мнения диванных критиков... Отслужить год в ВДВ и потом рассуждать на диване — это одно. А вот случай из моей жизни. Заслуженный десантник, Герой России, человек-легенда Владимир Селиверстов мне сказал: «Мой сын из-за тебя пошел на бокс». И общение с такими уважаемыми людьми для меня гораздо ценнее, чем чьи-то слова. Важно, что мы вдохновляем молодежь на занятия боксом. В Сибири — Руслан Проводников, в Орле — Эдуард Трояновский, в Курске — Александр Поветкин, на Урале — Серега Ковалев. А ведь есть и другие ребята.